Через тернии к ветру и солнцу: нужны ли всё еще России ВИЭ?

По ценовым показателям ВИЭ в России демонстрировали вполне конкурентные результаты. Например, в сентябре 2021 года компания ПАО «Фортум» предложила на конкурсном отборе ДПМ ВИЭ 2.0 на тот момент беспрецедентно низкую цену на уровне 1,72 тыс. рублей за 1 МВт*ч, в то время как средняя цена по результатам этого отбора составила около 5 тыс. рублей за 1 МВт*ч. Для сравнения аналогичный показатель для новой ПГУ составляет около 3,7 тыс. рублей за 1 МВт*ч, для новой угольной ПСУ — 6,3 тыс. рублей за 1 МВт*ч, для новой АЭС — 5 тыс. рублей за 1 МВт*ч.

Как и многие направления в энергетике, сектор ВИЭ ощутил влияние санкций и последствия геополитической напряженности в разных аспектах: срывы поставок комплектующих, проблемы с лицензиями на ПО и технологии, расторжение сервисных контрактов, невозможностью совершать транзакции с зарубежными поставщиками, сложности с логистикой и привлечением дешевого финансирования и ряд других прямых и косвенных неудобств и убытков. За год после начала специальной военной операции из России так или иначе ушли представители крупных иностранных производителей ключевых комплектующих.

Ветроэнергетика в силу определенной специфики и сложности технологии ощутила эти последствия сильнее всего. На протяжении прошлого года Vestas и SGRE закрыли свои представительства и прекратили всю свою деятельность в России, тем самым на некоторое время парализовав реализацию проектов ПАО «Фортум» и ПАО «ЭЛ5-Энерго». ПАО «Фортум» законсервировало строительство ряда объектов суммарной мощностью более 250 МВт (~20% от уже реализованных проектов ВЭС компании) и отказалось от поставки мощности по ДПМ ООО «Двенадцатый Ветропарк ФРВ» и ООО «Шестнадцатый Ветропарк ФРВ». Указанные договоры были заключены по итогам прошедшего в 2021 году конкурсного отбора проектов ВИЭ. ПАО «ЭЛ5-Энерго» с существенной задержкой завершило проект уникальной Кольской ВЭС в Мурманской области в конце 2022 года. Отказ зарубежных поставщиков работать с российскими компаниями также затронул и АО «НоваВинд», вызвав трудности с поставкой лопастей для ветроагрегатов.

Однозначно можно сказать, что для действующих игроков отрасли существует серьезный вызов, который требует от них очевидного, но непростого решения, — добиваться полного технологического суверенитета. Отрасль стоит перед сложным выбором: относительно быстрое, но не совсем надежное с точки зрения расширения санкционного влияния решение, заключающееся в перестройке цепочек поставок под новых игроков, которые не присоединились к санкциям. Или долгое, но гарантированно доступное при любых санкциях отечественное производство, основанное на своих технологиях.

Например, в ветроэнергетике покупка лицензии на действующую зарубежную технологию и сотрудничество с дружественными поставщиками позволят достичь технологического суверенитета на горизонте до 2027 года без радикального замедления темпов реализации проектов ВЭС. Но все понимают, что есть риск повторения истории 2022 года. И этот негативный опыт тяготит многих игроков, склоняя их к более сложному, но более надежному пути — созданию полностью отечественной технологии. По прогнозам, это будет возможно уже после 2030 года, поэтому очевидно, что на какой-то довольно продолжительный период ветроэнергетическая отрасль «застынет» в ожидании отечественного продукта. Важно будет найти такой баланс, при котором зарубежные компании не задушат отечественные разработки и одновременно не позволят существенно замедлить темпы реализации проектов ВИЭ, чтобы отрасль не замерла, пока ведется работа по созданию собственных технологий. Ведь зарубежные компании продолжат расти, развиваться и идти вперед в технологическом плане, что усложнит конкуренцию для отечественных технологий на зарубежных рынках. Это очень серьезный вызов для отрасли ВИЭ в России.

Следует упомянуть определенную специфику ветроэнергетической отрасли, чтобы понять, почему уход западных компаний был для нее весьма болезненным ударом. Ветроагрегат — это довольно сложный механизм. Компоненты ветротурбин можно условно разделить на два типа:

• унифицированные, которые можно применять на любом ветроагрегате (и на других объектах энергетики, например, в электрических сетях);

• персонализированные, то есть те, которые применяются только у конкретного производителя или для конкретного модельного/мощностного ряда ветротурбин.

Самый простой пример персонализированного компонента — лопасти. Нельзя лопасти от Vestas смонтировать на турбину Lagerwey или SGRE и наоборот. То есть, покупая лицензию на конкретную модель у определенного поставщика или же разрабатывая свою собственную технологию, мы должны понимать, что будет ряд компонентов, рынок сбыта которых будет ограничен только теми проектами, в которых будет применяться только данная определенная турбина. Если раньше при развертывании такого производства теоретически можно было рассчитывать на продажу компонентов на внешние рынки, то теперь такая возможность стала весьма призрачной. Это существенно ограничивает коммерческую заинтересованность в развертывании такого рода узкоспециализированных производств в сегменте ветроэнергетики, который считается относительно нишевым в России.

Важным фактором для выживания и развития отрасли является наличие спроса на энергию ВИЭ. До 2022 года основной движущей силой развития этого направления была приверженность российского бизнеса к реализации глобальных программ по декарбонизации. Совершенно очевидно, что будущее ВИЭ в России зависит от политического курса страны в отношении международных программ по борьбе с климатическими изменениями в целом и по декарбонизации в частности.

Может показаться, что уже в текущих условиях охлаждения отношений с западными странами и разворота России на восток данная повестка потеряет свою актуальность, но это не совсем так. Крупнейший торговый партнер на глобальном востоке — Китай — довольно щепетильно относится к вопросам декарбонизации по всей цепочке создания стоимости своих товаров, а значит компонентов и сырья, из которых они сделаны. Можно говорить о том, что для ряда крупных российских промышленных и добывающих компаний, которые уже поставляют свою продукцию или рассчитывают ее поставлять в Китай, вопросы строительства и интеграции объектов ВИЭ в производственные кластеры будут актуальными в ближайшей перспективе той или иной мере. Скорее всего, это будет ключевая ниша для реализации проектов в ветре мультимегаваттного класса.

Энергоснабжение изолированных территорий было довольно сложным вопросом и до 2022 года ввиду их географической и климатической специфики, трудностей в логистике и особенностей режимов энергопотребления, поэтому говорить о том, что именно в этой нише будет существенное раскрытие потенциала ветро- и солнечной энергетики, было бы утопично. Однако в этом направлении будут идти разработки, поскольку государство заинтересовано в поиске альтернативы поставкам дорогостоящих и неэкологичных ископаемых энергоносителей (например, дизельное топливо). Также следует отметить и активную позицию сильного конкурента — существенную долю этого рынка может забрать «Росатом», реализуя свою программу малых модульных реакторов.

Если говорить о солнечной энергетике, то ее будущее, вероятно, будет в нише распределенной и собственной генерации для производств малой и средней мощности (до 50 МВт).

В целом, скорее всего, спрос на энергию ВИЭ в ближайшей перспективе снизится. Очевидно, что из-за возможного сжатия рынка (как для экспорта, так и потенциально внутри страны) производителям придется объединяться и максимально унифицировать свои технические решения там, где это возможно. Вполне вероятно, что в скором времени мы увидим ряд сделок по слияниям и поглощениям, а часть компаний уйдет из сектора ВИЭ в другие сферы.

В случае радикального разрыва с Западом вплоть до денонсации Парижского климатического соглашения или же формального сохранения его в действии для нашей страны, но без программ государственной поддержки ВИЭ, этот сектор энергетики сможет сохраниться только в виде экспериментальных установок и гидроэнергетики.

Однако не стоит забывать, что энергообъекты на базе ВИЭ — это не только источник генерации, но и в определенном смысле существенный и консолидирующий стимул для развития таких разных направлений отечественного производства, как полимерные и композитные материалы, поликремний, стекловолокно, а также база для различных аэродинамических изысканий и испытаний, результаты которых могут применяться далеко за пределами энергетики вплоть до оборонной и космической отраслей. Ветро- и солнечная энергетика — это не только стальные конструкции, лопасти и солнечные панели, но еще и разработка сложных ИT-продуктов для прогнозирования и управления этими объектами и энергосистемами, включающими установки на базе ВИЭ. Все это высокотехнологичные сферы, способствующие трудоустройству и развитию высококвалифицированных кадров, развертыванию крупных и сложных производств, которые благотворно влияют на социально-экономическую обстановку в регионе их размещения. Поэтому с учетом всех этих факторов в том или ином виде реализация проектов ВИЭ необходима, и государство продолжит поддерживать этот сектор.