Многие экономисты считают применение фискальных инструментов эффективным способом достижения глобальных целей по декарбонизации. Их внедрение на мировом уровне долгое время считалось невозможным из-за риска возникновения торговых барьеров. Однако в июле 2021 года Европейский союз представил проект трансграничного углеродного регулирования, который вывел эту повестку на новый уровень. Согласно проекту, ЕС устанавливает условия импорта, выравнивающие регуляторную нагрузку на импортеров и внутренних производителей. При этом компании-импортеры по сути оплачивают реализацию климатических амбиций Евросоюза. Мы попытались разобраться, чем грозят российскому бизнесу новые правила, и успеет ли он подготовиться к их исполнению.
14 июля Европейская комиссия представила проект трансграничного углеродного регулирования (ТУР, или Carbon Border Adjustment Mechanism). Это часть большого пакета мер для решения климатической проблемы — в рамках Парижского соглашения 197 стран пообещали приложить усилия для ограничения роста средней температуры на Земле на 1,5 градуса по Цельсию по сравнению с доиндустриальным уровнем.
Внедрение ТУР позволит европейским властям выровнять условия ведения бизнеса для импортеров и национальных производителей углеродоемкой продукции, а также снизить риск релокации наиболее углеродоемкого производства в страны с менее жестким регулированием. Металлы, трубы, удобрения, цемент, электроэнергию можно будет импортировать в ЕС только при оплате каждой тонны выбросов СО2, которая образовалась при их производстве.
След на миллиарды
Стоимость тонны СО2 будет равна средней цене на аукционах по торговле квотами на выбросы в ЕС. По некоторым прогнозам, к 2030 году эта цена может превысить 100 евро за тонну СО2-эквивалента. Трансграничное углеродное регулирование будет вводиться постепенно. С 2023 года экспортеры будут обязаны отчитываться об углеродном следе ввозимой продукции, а ЕС — налаживать систему отчетности и собирать данные по странам и поставщикам.
С 2026 года импортеры начнут платить налог, однако в первой фазе реализации ТУР объем платных выбросов может быть существенно меньше из-за наличия бесплатных квот в Системе торговли выбросами ЕС (EU ETS). В дальнейшем оплачиваемая доля выбросов будет расти. Предполагаемый ежегодный доход ЕС от внедрения ТУР составит около 9 млрд евро.
По оценкам Sandbag и E3G, внедрение трансграничного углеродного сбора прежде всего затронет бизнес в России, Турции, Китае и Великобритании. Минэкономразвития подсчитало, что под действие ТУР подпадают российские поставки железа, стали, алюминия, труб, электроэнергии и цемента на 7,6 млрд долл. США. Это около 5% от российского экспорта в ЕС или 2% от всего товарного экспорта из России. По нашим расчетам, дополнительная фискальная нагрузка на отечественных экспортеров может составить от 1,13 до 1,84 млрд евро ежегодно.
Предложенный властями ЕС механизм ТУР оказался мягче, чем планировалось, отмечает руководитель инвестиционного дивизиона «РОСНАНО» Алишер Каланов. Например, в списке товаров, на которые предлагается распространить ТУР, нет крупнейших статей российского экспорта — сырой нефти, нефтепродуктов, газа и угля. Однако, по мнению Каланова, велика вероятность того, что в будущем список будет расширен.
Предполагаемый ежегодный доход ЕС от внедрения ТУР составит около
9
млрд евро
По оценкам Sandbag и E3G, внедрение трансграничного углеродного сбора прежде всего затронет бизнес в России, Турции, Китае и Великобритании. Минэкономразвития подсчитало, что под действие ТУР подпадают российские поставки железа, стали, алюминия, труб, электроэнергии и цемента на 7,6 млрд долл. США. Это около 5% от российского экспорта в ЕС или 2% от всего товарного экспорта из России. По нашим расчетам, дополнительная фискальная нагрузка на отечественных экспортеров может составить от 1,13 до 1,84 млрд евро ежегодно.
Предложенный властями ЕС механизм ТУР оказался мягче, чем планировалось, отмечает руководитель инвестиционного дивизиона «РОСНАНО» Алишер Каланов. Например, в списке товаров, на которые предлагается распространить ТУР, нет крупнейших статей российского экспорта — сырой нефти, нефтепродуктов, газа и угля. Однако, по мнению Каланова, велика вероятность того, что в будущем список будет расширен.
«Важно, что опубликованный проект регламента предполагает возможность корректировки углеродных платежей на основе реального уровня эмиссии», — указывает директор Департамента экологии и климата «Группы НЛМК» Никита Воробьев. Но оценить все риски пока сложно, так как методика расчета углеродного следа и перечень учитываемых производственных процессов не определены, отмечает Воробьев.
О невозможности точно просчитать все последствия от ТУР, так как многие требования будут прописаны в подзаконных актах, которые пока не готовы, говорят и в ассоциации «Русская Сталь» (объединяет крупнейших производителей металлургической продукции в России). В ассоциации опасаются, что «расчеты по сложной европейской методологии и обязательная внешняя верификация выбросов» станут серьезным административным барьером для поставок в ЕС и могут привести к потере европейского рынка или к сокращению доли российских предприятий на нем.
«У нас достаточно времени, чтобы подготовиться, включая реализацию наших программ по сокращению СО2», — говорит представитель «Северстали». Компания поставила цель к 2031 году снизить на 10% по сравнению с 2020 годом выбросы CO2 на тонну стали. Достичь этого планируется за счет технического перевооружения. Например, установка газовой утилизационной бескомпрессорной турбины №16 позволит увеличить собственную генерацию электроэнергии до 95%. По словам представителя «Северстали», в случае введения трансграничного углеродного налога уже в этом году платежи компании составили бы 70 млн долл. США, хотя по оценкам World Steel Association, «Северсталь» входит в 25% стальных компаний с наименьшими выбросами СО2 в мире.
Представитель компании «СИБУР» тоже ожидает, что за переходный период российские компании успеют подготовиться, а авторы ТУР — доработать методологию, сделав ее максимально прозрачной и адаптировав под реальную картину. «Сложность для России в том, что придется очень быстро учиться не только корректно формировать отчетность по углеродоемкости, но и развивать рынок аудиторов по данному направлению, которые будут “котироваться” Европой», — говорит он.
«У нас достаточно времени, чтобы подготовиться, включая реализацию наших программ по сокращению СО2», — говорит представитель «Северстали».
Компания поставила цель к 2031 году снизить на 10% по сравнению с 2020 годом выбросы CO2 на тонну стали. Достичь этого планируется за счет технического перевооружения. Например, установка газовой утилизационной бескомпрессорной турбины №16 позволит увеличить собственную генерацию электроэнергии до 95%. По словам представителя «Северстали», в случае введения трансграничного углеродного налога уже в этом году платежи компании составили бы 70 млн долл. США, хотя по оценкам World Steel Association, «Северсталь» входит в 25% стальных компаний с наименьшими выбросами СО2 в мире.
Представитель компании «СИБУР» тоже ожидает, что за переходный период российские компании успеют подготовиться, а авторы ТУР — доработать методологию, сделав ее максимально прозрачной и адаптировав под реальную картину.
«Сложность для России в том, что придется очень быстро учиться не только корректно формировать отчетность по углеродоемкости, но и развивать рынок аудиторов по данному направлению, которые будут “котироваться” Европой», — говорит он.
Многие российские компании ожидают, что они успеют подготовиться за переходный период и что авторы ТУР доработают методологию, сделав ее максимально прозрачной и адаптировав под реальную картину.
В России нет таких верифицирующих органов, а также одобренных ЕС методик оценок выбросов СО2 при производстве продукции. Поэтому отечественные производители будут вынуждены привлекать международные организации, что приведет к существенным издержкам и создаст дополнительные ограничения. Но если этого не сделать, то выбросы будут приравниваться к средним показателям эмиссии CO2 10% худших европейских производителей, а это, возможно, еще большие издержки.
Еще одна сложность связана с национальным регулированием, продолжает Каланов. В проекте ТУР говорится, что компания-импортер освобождается от покупки углеродных сертификатов, если сможет подтвердить, что заплатила «цену на углерод» за импортируемые товары в своей стране. Пока в России такой системы нет, и производители должны будут нести расходы по ТУР в полном размере, подчеркивает Каланов. Впрочем, в российском правительстве похоже осознают проблему — «Ведомости» со ссылкой на источники сообщали в конце сентября, что уже началось формирование рабочих групп для подготовки национального законодательства в сфере декарбонизации и признания его на международном уровне.
Не стоит забывать и о том, что появление ТУР — это еще и возможность введения аналогичных односторонних инструментов в других странах. «По сути эта тенденция выводит существенные финансовые потоки, направленные на митигацию глобальных климатических рисков из зоны контроля Рамочной Конвенции ООН по изменению климата и Парижского соглашения, что в свою очередь может привести к необходимости очередного пересмотра концепции международного взаимодействия по вопросам климатических изменений», — отмечает Владимир Лукин, партнер группы операционных рисков и устойчивого развития.
Не стоит забывать и о том, что появление ТУР — это еще и возможность введения аналогичных односторонних инструментов в других странах.
«По сути эта тенденция выводит существенные финансовые потоки, направленные на митигацию глобальных климатических рисков из зоны контроля Рамочной Конвенции ООН по изменению климата и Парижского соглашения, что в свою очередь может привести к необходимости очередного пересмотра концепции международного взаимодействия по вопросам климатических изменений», — отмечает Владимир Лукин, партнер группы операционных рисков и устойчивого развития.
ТУР – оружие в торговых войнах?
По данным Всемирного банка, в мире уже внедрена или запланирована к внедрению 61 инициатива для снижения углеродных выбросов. Впрочем, они покрывают только 22% мирового объема выбросов парниковых газов, то есть не обеспечивают достижение целей Парижского соглашения.
The Wall Street Journal пишет: в Брюсселе надеются, что администрация президента США Джо Байдена разработает аналог ТУР для американского рынка и внесет свой вклад в борьбу с глобальным изменением климата. Байден говорил о возможности появления нового экологического налога еще во время президентской кампании 2019 года. Позже представитель Белого дома по климату Джина Маккарти говорила, что введение подобного налога «не исключено».
«Экологический, а за ним и социальный протекционизм вскоре станут обычными методами ведения конкурентной войны», — считает Алина Розенцвет, генеральный директор Национального Рейтингового Агентства. — Зная склонность США к санкциям и торговым ограничениям, можно прогнозировать что они будут использовать это для улучшения положения собственных производителей». По мнению Розенцвет, российскому бизнесу уже сейчас необходимо готовиться к будущим судебным тяжбам, параллельно развивая качество отчетности о выбросах и подтверждая ее, в том числе, независимой оценкой ESG.
«Экологический, а за ним и социальный протекционизм вскоре станут обычными методами ведения конкурентной войны», — считает Алина Розенцвет, генеральный директор Национального Рейтингового Агентства. — Зная склонность США к санкциям и торговым ограничениям, можно прогнозировать что они будут использовать это для улучшения положения собственных производителей».
По мнению Розенцвет, российскому бизнесу уже сейчас необходимо готовиться к будущим судебным тяжбам, параллельно развивая качество отчетности о выбросах и подтверждая ее, в том числе, независимой оценкой ESG.
Судебные тяжбы могут начаться и вокруг европейского ТУР. Например, Россия и Китай могут инициировать разбирательство по линии Всемирной торговой организации (ВТО). ЕС уже отзывал подобные проекты под давлением других государств: так, в 2011 году Брюссель хотел взимать с иностранных авиакомпаний плату за углеродное загрязнение при транзитных перелетах, но отказался от этой идеи из-за прессинга со стороны США и Китая.
По мнению представителей «Русской стали», высока вероятность того, что торговые партнеры ЕС инициируют по линии ВТО спор из-за введения ТУР. Однако рассмотрение такого спора обычно занимает более 2 лет, но даже если сбор будет признан неконкурентным, это не даст права бизнесу требовать возмещения потерь. Поэтому в «Русской стали» надеются, что представители российского правительства уже в ближайшее время начнут переговоры для защиты интересов российского бизнеса.
Российскому бизнесу уже сейчас необходимо готовиться к будущим судебным тяжбам, параллельно развивая качество отчетности о выбросах и подтверждая ее, в том числе, независимой оценкой ESG.
Куда двигаться дальше?
Российские экспортеры за последние 2 года совершили «квантовый скачок» в области признания важности ESG и готовности бороться с последствиями ТУР. Бизнес начал реализовывать проекты по модернизации оборудования, но нужно время, значительные инвестиции и, в идеале, клиенты, готовые платить премию за экологически чистые продукты.
«Мы видим запрос на “зеленую” сталь не только со стороны регуляторов, но и от своих клиентов и инвесторов, — говорит представитель “Северстали”. — Поэтому мы со всей серьезностью относимся к работе над снижением выбросов CO2». Однако пока экономически оправданных решений для углеродно-нейтральной металлургии в мире нет, предупреждает он.
Игорь Коротецкий, руководитель группы операционных рисков и устойчивого развития, выделяет несколько направлений, на которые компаниям следует обратить внимание. В первую очередь нужно сформировать корпоративные стратегии декарбонизации. Они должны учитывать экономически и технически достижимый потенциал сокращений углеродоемкости по переделам. Для этого необходимо провести инвентаризацию источников выбросов парниковых газов, оценить возможность использования наилучших доступных технологий, применения технических решений и оптимальных режимов. Для того, чтобы добиться лидерства в этой сфере необходимо держать в голове, что если технология уже реализована кем-то из конкурентов, то ты будешь среди догоняющих. Поэтому зачастую необходим скаутинг технологий в этой сфере, НИОКР и проработка их технико-экономической реализуемости. Бонусом здесь является сокращение издержек за счет более рационального использования энергетических и материальных ресурсов, а также повышение ESG-рейтингов за счет внедрения признаваемых агентствами принципов циркулярной экономики и прогресса с точки зрения снижения воздействия на окружающую среду.
Второе направление — это управление климатическими рисками. Обдуманные управленческие решения с точки зрения реагирования и адаптации к климатическим вызовам невозможны без взвешенной оценки переходных климатических рисков. Для этого может быть использована методология Рабочей группы по вопросам раскрытия финансовой информации, связанной с изменением климата (TCFD — Task Force on Climate-related Financial Disclosures).
Третий важный аспект — взаимодействие с российскими и международными регуляторами и бизнес-объединениями. Если сидеть сложа руки и ждать финального варианта регулирования, то, скорее всего, он сложится в большинстве своем не в пользу корпоративного бизнеса.
Тематика изменения климата и углеродного регулирования, несмотря на свою актуальность, все еще слабо изучена: здесь явно не хватает понимания отраслевых особенностей, аналитики, показывающей влияние тех или иных регуляторных опций на бизнес и результирующее воздействие по сокращению выбросов парниковых газов, общепризнанных методологических подходов — от расчета выбросов парниковых газов по отдельным производственным процессам до учета поглощений лесами.
Стратегии декарбонизации должны учитывать экономически и технически достижимый потенциал сокращений углеродоемкости по переделам.
«Мы видим запрос на “зеленую” сталь не только со стороны регуляторов, но и от своих клиентов и инвесторов, — говорит представитель “Северстали”. — Поэтому мы со всей серьезностью относимся к работе над снижением выбросов CO2». Однако пока экономически оправданных решений для углеродно-нейтральной металлургии в мире нет, предупреждает он.
Игорь Коротецкий, руководитель группы операционных рисков и устойчивого развития, выделяет несколько направлений, на которые компаниям следует обратить внимание. В первую очередь нужно сформировать корпоративные стратегии декарбонизации. Они должны учитывать экономически и технически достижимый потенциал сокращений углеродоемкости по переделам. Для этого необходимо провести инвентаризацию источников выбросов парниковых газов, оценить возможность использования наилучших доступных технологий, применения технических решений и оптимальных режимов. Для того, чтобы добиться лидерства в этой сфере необходимо держать в голове, что если технология уже реализована кем-то из конкурентов, то ты будешь среди догоняющих. Поэтому зачастую необходим скаутинг технологий в этой сфере, НИОКР и проработка их технико-экономической реализуемости. Бонусом здесь является сокращение издержек за счет более рационального использования энергетических и материальных ресурсов, а также повышение ESG-рейтингов за счет внедрения признаваемых агентствами принципов циркулярной экономики и прогресса с точки зрения снижения воздействия на окружающую среду.
Второе направление — это управление климатическими рисками. Обдуманные управленческие решения с точки зрения реагирования и адаптации к климатическим вызовам невозможны без взвешенной оценки переходных климатических рисков. Для этого может быть использована методология Рабочей группы по вопросам раскрытия финансовой информации, связанной с изменением климата (TCFD — Task Force on Climate-related Financial Disclosures).
Третий важный аспект — взаимодействие с российскими и международными регуляторами и бизнес-объединениями. Если сидеть сложа руки и ждать финального варианта регулирования, то, скорее всего, он сложится в большинстве своем не в пользу корпоративного бизнеса.
Тематика изменения климата и углеродного регулирования, несмотря на свою актуальность, все еще слабо изучена: здесь явно не хватает понимания отраслевых особенностей, аналитики, показывающей влияние тех или иных регуляторных опций на бизнес и результирующее воздействие по сокращению выбросов парниковых газов, общепризнанных методологических подходов — от расчета выбросов парниковых газов по отдельным производственным процессам до учета поглощений лесами.
Бизнес может сыграть важную роль с точки зрения поддержки подобных исследований и формирования площадок для регулярного обсуждения и согласования единых правил игры. Особую роль в этой сфере могли бы сыграть отраслевые объединения.
По мнению Алишера Каланова из «РОСНАНО», реагировать на ТУР нужно и в масштабе страны. Эффективными шагами были бы активное внедрение возобновляемых источников энергии; развитие низкоуглеродной водородной энергетики; создание специальных углеродно-нейтральных территорий, предоставляющих производителям необходимую «зеленую» инфраструктуру для снижения углеродного следа выпускаемой продукции, а также формирование рынка прямых договоров и «зеленых» сертификатов.
Например, строительство кэптивной генерации или генератора на стороне потребителя при существующей цене в 56 евро позволит экспортерам получить приемлемую величину доходности по этим проектам и минимизировать издержки, связанные с углеродным налогом, рассуждает Каланов. «Срок реализации проектов ВИЭ составляет порядка двух лет, таким образом, у компаний достаточно времени для подготовки к введению платежей ТУР», — считает он.
Без декарбонизации электроэнергетики снизить размер углеродного следа российским экспортерам будет трудно, а это чревато снижением доли на европейском рынке, подтверждает руководитель управления по работе с крупными компаниями и инвестиционно-банковских продуктов Райффайзенбанка Дмитрий Средин.
Без декарбонизации электроэнергетики снизить размер углеродного следа российским экспортерам будет трудно, а это чревато снижением доли на европейском рынке.
По мнению Алишера Каланова из «РОСНАНО», реагировать на ТУР нужно и в масштабе страны. Эффективными шагами были бы активное внедрение возобновляемых источников энергии; развитие низкоуглеродной водородной энергетики; создание специальных углеродно-нейтральных территорий, предоставляющих производителям необходимую «зеленую» инфраструктуру для снижения углеродного следа выпускаемой продукции, а также формирование рынка прямых договоров и «зеленых» сертификатов.
Например, строительство кэптивной генерации или генератора на стороне потребителя при существующей цене в 56 евро позволит экспортерам получить приемлемую величину доходности по этим проектам и минимизировать издержки, связанные с углеродным налогом, рассуждает Каланов. «Срок реализации проектов ВИЭ составляет порядка двух лет, таким образом, у компаний достаточно времени для подготовки к введению платежей ТУР», — считает он.
Без декарбонизации электроэнергетики снизить размер углеродного следа российским экспортерам будет трудно, а это чревато снижением доли на европейском рынке, подтверждает руководитель управления по работе с крупными компаниями и инвестиционно-банковских продуктов Райффайзенбанка Дмитрий Средин.
У нас еще много интересных материалов...
«Если не инвестировать в ESG сегодня, разбираться с последствиями будет намного дороже»
Интервью с Давидом Манзини, CEO PepsiCo в России и СНГ
Тест: что вы знаете о возобновляемых источниках энергии?
Проверьте свои знания, ответив на несколько вопросов
«Главный принцип защиты от кибер-рисков — никогда и никому не говорить, как ты это делаешь»
Интервью с Екатериной Солнцевой, директором по цифровизации Росатома
