«Абсурдных историй по налогу на имущество становится все меньше»

Налог на имущество проходит через реформу. Идет два параллельных движения. Первое — это переход на кадастровую стоимость, который был заявлен еще 5 лет назад, и сейчас постепенно расширяется перечень имущества, которое переходит на кадастр. Второе — это отказ от налогообложения движимого имущества и переход на налогообложение недвижимого имущества. Как налоговая служба адаптируется к этой реформе? Я понимаю, что вам ставит задачу законодатель, но вы как администратор какие видите проблемы в этом процессе?

Вы правильно заметили, что мы уже достаточно длительное время живем в рамках этого периода, когда налог на имущество организаций законодательно претерпевает разного рода изменения. Попытка вывести из-под налогообложения движимое имущество у нас была предпринята впервые в 2016 году. Тогда же у нас появлялась возможность и на федеральном уровне, и на уровне региона это имущество либо льготировать, либо вовсе не считать его объектом налогообложения. Последнее решение, которое было принято, — целиком вывести движимое имущество из налоговой базы, начиная с налогового периода 2019 года. Фактически первый год мы администрируем этот налог так, что у нас объектом налогообложения является лишь недвижимое имущество.

Это требует перестройки работы налоговой службы?

По большому счету любое изменение, которое законодатель оформляет в законе, требует настройки нашей системы. Связано это с тем, что администрирование налогов всегда основано на налоговой отчетности. Как только какие-то колебания происходят в законе, мы перестраиваем отчетность, перестраиваем всё программное обеспечение. Концептуальным образом, с точки зрения процедур, безусловно, у нас схема сохраняется, потому что мы как осуществляли камеральные проверки этой отчетности, как осуществляли выездной контроль компаний, так мы его и осуществляем. Просто, возможно, появляются определенные аспекты, на которые мы делаем больший упор и больше во внимание принимаем какие-то новые факторы, которые появились у нас в рамках закона.

Движимое имущество освободили из-под налогообложения. Бизнес должен был быть счастлив от того, что объект налогообложения поменялся, причем в меньшую сторону. Но на практике мы видим, что у бизнеса — у крупного бизнеса, у среднего — возникла большая обеспокоенность из-за того, что, как выяснилось, мы не всегда понимаем, что такое движимое и недвижимое имущество. Сегодня к любому крупному налогоплательщику прийти — можно быть уверенным, что он уже просчитывает для себя этот риск. В этой связи вопрос: «Налоговая видит эту проблему?». Если видит, то какие логичные шаги, методологические, по решению этого вопроса с тем, чтобы появилась ясность?

Скажу два слова об истории этого вопроса: почему вообще законодатель принял это решение. В свое время именно бизнес ратовал за то, чтобы у него была дополнительная возможность, прежде всего финансовая, модернизировать собственное производство. Речь всегда шла о том, что недвижимое имущество — в виде зданий, строений, сооружений — должно быть базой для налога, и с этого налог должен исчисляться. Все, что внутри, начинка как таковая, которая как раз и требует постоянной модернизации, достаточно быстро амортизируется, изнашивается. Это хотелось из-под налога вывести, для того чтобы не нести дополнительные расходы в связи с тем, что вы купили новый станок или поставили какое-то новое оборудование. Мы как налоговики из этой концепции всегда исходили и ее принимали за основу.

Если же говорить о законодательном оформлении этой нормы, то, к сожалению, в этой части Налоговый кодекс сцепился со смежным гражданским законодательством, которое в чистом виде не содержит определения, что такое движимое и недвижимое имущество. Недвижимость — это то, что не является движимостью, и наоборот. Тем не менее, практика и в области государственной регистрации прав на недвижимое имущество, и в других смежных отраслях все-таки позволила выработать определенные критерии для классификации недвижимого имущества: это то, на что зарегистрированы права в Едином государственном реестре объектов недвижимости. Если регистратор принял решение, что это объект недвижимого имущества, мы с этим как налоговый орган не спорим.

Дальше у объекта недвижимого имущества, безусловно, есть определенные критерии: прочная связь с землей, получение разрешения на строительство, наличие фундамента и так далее. Эти критерии мы в ряде своих методических писем описали, они открытые, мы их довели до наших налоговых органов, для того чтобы они понимали, на что ориентироваться в работе. Бизнесу наши позиции также известны.

Проблема, скорее, в том, что когда речь заходит о конкретных компаниях, и когда мы смотрим основные средства этих организаций, их многообразие настолько велико, что зачастую по формулировке вообще невозможно понять, о чем идет речь. Эти нюансы могут выясняться налоговым органом только в рамках выездных налоговых проверок. В большинстве случаев налоговый орган принимает позицию плательщика, потому как все-таки здесь работает история добросовестности налогоплательщика. Балансовый учет, который ведут компании, обычно ведется достаточно жестко и строго, ни у кого там нет умысла каким-то образом со статьи на статью что-то перебрасывать и классифицировать. Поэтому для крупных бизнесов все давным-давно определились, какого рода это основные средства. Хотя исключения есть, безусловно.

В своей практике мы часто слышим от крупного бизнеса, что территориальные налоговые инспекторы подводят все под понятие «единый объект недвижимости». Например, забор вокруг здания, который не является стационарным, или будка охранника КПП, которая точно является недвижимым имуществом, но они нужны только до тех пор, пока нужно обслуживать здание. Или же берем другое: есть месторождение, которое осваивается. На нем, понятно, есть скважина и есть домики-вагончики, в которых находятся рабочие, — все это связано единым технологическим циклом, соответственно, это есть единый объект недвижимости. Эти споры больше всего беспокоят крупный бизнес. Как налоговая будет смотреть на это?

Я думаю, что таких, в какой-то степени абсурдных, историй, если они у нас и были, становится все меньше и меньше. Мы их исключим. Говорить о будке охранника или каких-то вагончиках, которые действительно имеют абсолютно временный переносной характер, что это объект капитального строительства, являющийся объектом недвижимого имущества, конечно, нельзя. Логика простая — их можно исключить: сегодня вахтовики живут в вагончиках, а завтра построили рядом поселок, и они совершенно спокойно туда перебрались. Эти вагончики просто перестанут существовать. Вопрос, являются ли они технологической частью единого процесса, с моей точки зрения, абсолютно спорный. Есть гораздо более сложные технологические вещи: различные задвижки на тех же самых трубопроводах, про которые мы действительно на определенных этапах компаниям задавали вопросы. У нас сейчас остались вопросы и определенного рода споры с плательщиками в более сложных и неоднозначных позициях.

Но я хочу сказать, что все равно какой-то массовой истории, по нашим оценкам, эта проблема не носит — мы прошли 22 суда за 5 лет. Решения судов потихонечку приходят к единым понятиям, основам определения объекта недвижимого имущества — это ровно те основы, о которых я упомянула выше. Всё, что изымается из самого здания, технологически перемещается, может быть смонтировано совершенно в другом объекте — я думаю, мы скоро вообще уйдем от таких споров и перестанем даже вопросы задавать плательщикам в этой части, потому что налоговая база абсолютно стабильная. Если мы сравним поступления по состоянию на 1 ноября прошлого и текущего года, у нас разница порядка 4%, т.е. никто принципиальным образом не злоупотребляет этой нормой.

Вопрос, который не могу не задать, связанный с инициативой РСПП. Крупный бизнес, который объединен в РСПП, считает, что четко идентифицировать, что такое движимое и недвижимое имущество, все-таки не получается. Они устали от методологических споров с налоговиками, поэтому предлагают вернуть всё обратно и понизить налоговую ставку. Как вы полагаете, это правильный шаг или неправильный? Есть ли позиция у ФНС по поводу этой инициативы?

Безусловно, инициатива известна. Этот вопрос год назад уже поднимался, сейчас просто он очень активно бизнесом лоббируется. Мне кажется, что это связано не только с тем, что у нас возникли какие-то вопросы и споры с налогоплательщиками. Просто ранее, когда налогообложение никак не было связано с технологией учета основных средств на предприятии, компании зачастую не уделяли большого внимания тому, как они ставят что-то на баланс, поэтому сейчас у них есть опасение, что, как только они начнут менять что-то в своих учетных системах, они привлекут этим наше внимание и вызовут дополнительные вопросы. Оборудование, например, у многих стояло на учете как «недвижка» в составе единого имущественного комплекса. Безусловно, когда появилось право не облагать ее налогом, есть желание ее потихоньку изымать, исключать. Почему-то бизнесу кажется, что в ситуации некоторой шаткости позиции по определенным вопросам самое простое решение — это вернуть всё как было. Опять слить в единый котел.

В то же время бизнес все-таки уже получил налоговую преференцию по сравнению с прошлыми периодами — налоговая нагрузка сейчас объективно существенно меньше, вне зависимости даже от того, какова структура основных средств. Поэтому, конечно, по логике предпринимателей, если возвращаться к прошлому сценарию, то нужно не просто ввести движимое имущество в налоговую базу, но и понизить ставку, для того чтобы не увеличить налоговую нагрузку по сравнению с теми условиями, которые есть сейчас.

Однако давайте не забывать, что налоговый орган всегда должен соблюдать баланс: во-первых, не обрушить бюджет, а налог на имущество организаций вносит очень большой вклад в формирование доходной части региональных бюджетов. У них, по большому счету, кроме этого налога чуть-чуть транспорта, который совершенно не сопоставим по объему, НДФЛ и прибыль. А во-вторых, стимулировать бизнес: мы вводили сначала льготу, потом выводили из-под налогообложения это имущество с конкретной целью — развивать производство, безусловно, сохранив какой-то объем налоговой базы. Исходя из этих вводных, мне кажется, надо обсуждать и оценивать, концептуально в правильном ли направлении эта инициатива нас ведет.

Другая часть реформы — переход на налогообложение по кадастровой стоимости. С одной стороны, вроде как это справедливо, чтобы брали налог с реальной стоимости, а не с учетной, которая не всегда отражает реальную рыночную стоимость. С другой стороны, естественно, у бизнеса возникают опасения, потому что нагрузка может очень резко возрасти. Налоговый орган просчитывает, какими темпами мы будем переходить на кадастровую стоимость? К чему готовиться бизнесу?

Знаете, вообще у нас достаточно интересно устроена система налогообложения имущества в стране в целом. Сегодня налоговая нагрузка на физических лиц, на граждан в отношении земли, налога на имущество физических лиц, транспортного налога существенно выше, чем на бизнес. Она выше, именно потому что у нас по гражданам работают абсолютно рыночные механизмы. А в отношении компаний — у нас остаточная балансовая стоимость, за исключением той части имущества, которую законодатель уже перевел в область кадастровой оценки: торгово-офисная недвижимость, например.

Нужно ли на производственную недвижимость так увеличивать налоговую нагрузку? Это, наверное, открытый вопрос. Возможно, мы к этому сейчас не готовы. Тем более, что мы делаем другие шаги, выводя «движку», для того чтобы все-таки мы не задушили налогами основную задачу — экономика должна развиваться, у нее должны быть основные средства, чтобы ее развивать. Более того, для того чтобы перевести всю производственную недвижимость на рыночную основу, сначала нужно эту кадастровую оценку сделать. Все эти заводы, фабрики — их нужно оценить.

Надо корректно сделать. Не просто сделать, а корректно сделать.

Абсолютно верно, это очень правильное замечание, потому что когда мы с вами определяем кадастровую стоимость квартиры, то это для оценочного сообщества задача достаточно простая. Стоимость считается очень точно, особенно в крупных городах, где действительно есть рыночный оборот этой недвижимости. Что касается каждого промышленного предприятия, это абсолютно уникально. Это индивидуальный подход к оценке каждой компании. Мы помним, как у нас проводилась и проводится переоценка основных средств предприятий. Оценщики годами там живут, пока всё это описывают, оценивают, дальше это ставится на баланс... Насколько это государству будет под силу и когда? Точно не завтра. На это нужен достаточно большой период времени.

Светлана, какой совет вы могли бы дать налогоплательщикам: как минимизировать риски по налогу на имущество, в частности, чтобы меньше вступать в конфликты с налоговыми органами по поводу квалификации «движимое и недвижимое имущество»?

Совет здесь дать очень сложно. Единственное, чего очень бы хотелось, чтобы мы как проверяющий орган все-таки имели возможность определенного диалога с плательщиком. Если налоговики начинают задавать какие-то вопросы и получают на них адекватные ответы, мы эти вопросы снимаем и закрываем. Другое дело, когда мы к плательщику стучимся раз, второй, третий, и либо нет ответа вообще, либо плательщик занимает принципиальную позицию, что он в принципе с налоговиками не общается, потому что от них одно зло: «Я буду с ними разговаривать только в суде или еще где-то». Это затягивает, к сожалению, и одну, и другую сторону в длительные конфликтные процессы и выяснения.