«В 2022 году нам удалось сохранить неизменными ключевые параметры налоговой системы»

Говоря о налоговых новациях, я бы выделил два тренда. Первый — долгосрочный, стратегический, по которому мы последовательно двигаемся из года в год. Речь об упрощении налогового администрирования. В этом году был сделан очередной большой шаг в этом направлении — с 2023 года будет полномасштабно внедрен институт Единого налогового счета.

Второе направление — это принятие мер оперативного реагирования в ответ на изменение экономической ситуации. Обстоятельства сложились так, что существенно выросли расходные обязательства бюджета, потребовалось искать дополнительные источники доходов — практически 1 трлн рублей ежегодно на ближайшие три года. При определении этих источников мы в первую очередь обратили внимание на рентные сектора экономики, провели серьезную аналитическую работу с оценкой влияния налоговых корректировок на каждую из отраслей. Благо наша страна богата природными ресурсами. У нас сохраняются сектора экономики, в основном рентные, где есть налоговый потенциал. Соответственно, можно получить дополнительные налоговые поступления в бюджет без ущерба для инвестиционной активности и текущей деятельности бизнеса. В этом году мы сфокусировались на нефтегазовой отрасли, добыче угля, производстве удобрений. Это позволило обеспечить те дополнительные доходы, которые требовались бюджету на ближайшие три года.

Если не принимать во внимание ресурсные платежи, которые ситуационно корректируются, то является ли повышение налоговой нагрузки на бизнес стратегической задачей?

Нет, такой задачи нет. В этом году нам удалось по-прежнему не затрагивать ключевые параметры налоговой системы — ставки НДС, налога на прибыль, НДФЛ. В будущем мы также намерены придерживаться этой стратегии.

В прошлом году Минфин говорил об интенсивной работе по пересмотру налоговых соглашений с другими юрисдикциями. Сегодня ситуация изменилась, и пересмотр СИДН с европейскими странами не актуален. Но если говорить о «дружественных» странах, готово ли правительство пересматривать СИДН с ними? Я имею в виду Индию, ОАЭ, Турцию, Малайзию, чьи инвесторы проявляют интерес к нашей экономике и готовы сотрудничать с российским бизнесом.

Пересмотр и заключение новых соглашений — это двусторонняя работа. Недостаточно инициативы только с нашей стороны для того, чтобы переговоры состоялись и прошли успешно. В пересмотре соглашений должны быть заинтересованы обе страны.

В декабре правительство поддержало инициативу Минфина вступить в 2023 году в переговоры о пересмотре налоговых соглашений с ОАЭ, Турцией и Малайзией.

Однако нужно четко понимать, что цель пересмотра состоит не в создании некого преференциального налогового режима для холдинговых компаний с квазироссийскими деньгами, чтобы легальные схемы налоговой оптимизации, которые существовали, например, в случае с Кипром, были восстановлены и использовались для вывода денег из России с минимальным уровнем налогообложения.

Если переговоры с ОАЭ по пересмотру налогового соглашения увенчаются успехом, можно ли рассчитывать на то, что Минфин исключит эту страну из «черного списка»?

В этом вопросе надо понимать, что из себя представляет «черный список». В него попадают те страны, которые при выплате дивидендов или процентов своим резидентам не обеспечивают должного уровня налогообложения таких доходов или не облагают их налогом вообще. Это ведет к риску возникновения ситуации, когда с различных выплат из России в принципе не будут уплачиваться налоги. Чтобы избежать этого, был создан список таких стран, это позволяет взимать налог у источника в России. Соответственно, если в ОАЭ вступят в силу изменения в корпоративное налогообложение и будет введен налог на проценты, дивиденды и доходы от прироста капитала, тогда можно будет ставить вопрос об исключении их из списка низконалоговых юрисдикций.

То есть триггером для этого решения будет не сам факт принятия ими закона о введении налога на прибыль, что они уже сделали, а момент, когда он вступит в силу и начнет применяться к дивидендам, процентам и т. д.

Конечно. Чтобы не возникла ситуация, когда нет налога ни у нас, ни в ОАЭ. Такой ситуации мы допустить не можем.

На фоне усиления интеграционных процессов внутри ЕАЭС будут ли пересматриваться СИДН с участниками союза? Например, в Казахстане изменилось законодательство, и дивиденды, выплачиваемые за рубеж, теперь облагаются по той же ставке, что указана в нашем соглашении — 10%. При этом СИДН Казахстана с другими странами предусматривает нулевую ставку. Есть ощущение, что европейским инвесторам там будет комфортнее, чем российским.

Еще раз подчеркиваю: здесь должна быть заинтересованность двух сторон. Если со стороны коллег из Казахстана будет такой интерес, конечно, мы готовы обсуждать пересмотр соглашения. На данном этапе мы такого интереса не фиксируем.

А чья в принципе должна быть инициатива? Вы не планируете сами предлагать? Я сейчас говорю не только о Казахстане, а обо всех странах, которые мы упоминали.

Здесь ключевое — это позиция бизнеса. Если мы увидим, что у него есть потребность в пересмотре соглашений, конечно, будем готовы это обсудить и вести переговоры.

В отношении международной повестки не могу не задать несколько вопросов о специальных административных районах. Одно из оснований применения пониженных ставок для холдингов — это реализация инвестпроектов в Калининградской области и Приморском крае. Но на практике довольно сложно найти проект, который стоил бы 300 млн рублей. Не планируете ли вы разгрузить бизнес, разрешив ему вносить средства в региональные инвестиционные фонды, чтобы субъекты сами их направляли на нужные проекты?

Я согласен с тем, что в режиме САР сейчас есть некоторые детали, которые требуют донастройки.

Мы добавим в том числе возможность инвестирования в некий фонд, который будет создан субъектом, и дальше уже регион сам будет определять приоритетные социальные проекты, которые захочет финансировать из этого фонда. Расширение инструментов инвестирования мы планируем реализовать уже в следующем году. Кроме этого, по предложению бизнеса и регионов, туда будут добавлены инвестиции в движимое имущество, например, в медицинское оборудование. Также мы введем режим предварительного согласования компанией формы инвестиций с региональными органами власти.

Для редомициляции компанию должны отпустить из первоначальной юрисдикции, диалог об этом с европейскими странами идет тяжело. Сегодня срок, в течение которого международная компания должна предоставить информацию о «выписке» из предыдущей юрисдикции, составляет два года. Что будет, если не предоставить ее? Если по объективным причинам это невозможно?

Такая компания утратит статус МХК и, соответственно, лишится права на применение налоговых льгот. Этот двухлетний срок установлен законом о САР, который курирует Минэкономразвития. Если от коллег и бизнеса поступит предложение об увеличении срока полной редомициляции с двух до четырех-пяти лет или другого срока, Минфин будет готов пойти навстречу и поддержать это. Мы прекрасно понимаем те трудности, с которыми сейчас сталкивается бизнес при уходе из иностранных юрисдикций.

На следующий год планируются какие-то изменения по САР?

Только совершенствование администрирования. Дополнительно к тому, что я уже обозначил, планируем продлить на 2 года возможность иметь офис во Владивостоке или в Калининграде, а не в самих САР. Введем гибкий подход к оценке выполнения международной компанией требований к штату сотрудников и офисным помещениям. Также будет предусмотрен ряд других упрощений, но существенных изменений в самом налоговом режиме не произойдет.

В России на протяжении нескольких лет реализуются предложения, предусмотренные планом BEPS. В текущих условиях интеграция BEPS не является приоритетным направлением в рамках налоговой реформы. При этом Pillar 2 — это очень интересный инструмент, который позволяет избегать ситуаций, при которых доход не облагается налогом ни в стране выплаты, ни в стране получения. Какова перспектива реализации Pillar 2 в нашем внутреннем законодательстве?

Несмотря на все внешние события, и Pillar 1, и Pillar 2 с налоговой точки зрения — это очень правильные инициативы, потому что бороться с налоговой оптимизацией со стороны транснациональных гигантов можно только кооперируясь на международном уровне. Поэтому мы по-прежнему поддерживаем оба инструмента. Но с высокой долей вероятности у нас не будет возможности присоединиться к Pillar 1, поэтому его мы оставляем в стороне.

Если говорить о Pillar 2, то когда будет принято окончательное решение на площадке ОЭСР и G20 о том, что Pillar 2 вступает в силу, и будет определена форма его реализации, в частности изменения, которые необходимо внести в национальные законодательства, чтобы имплементировать минимальный уровень налогообложения на уровне 15%, Минфин проведет их оценку применительно к нашему налоговому законодательству. Если это будет соответствовать нашим долгосрочным целям по сохранению налоговой базы и обеспечению доходов бюджета, конечно, мы будем внедрять этот инструмент.

Международное сообщество не ограничено только Европой и США, у нас достаточно большая и интенсивная международная повестка на Востоке, который Pillar 2 будет имплементировать, мне казалось очень логичным, что у нас это тоже должно работать.

Согласен, поэтому здесь нужно следить за развитием событий. Главное — бороться за свою налоговую базу. Для этого, в общем, Pillar 2 и создавался. Здесь вопрос ставки вторичен.

У России сохранились контакты с налоговыми администрациями других стран с точки зрения обмена информацией, проведения взаимосогласительных процедур или же все-таки сейчас всё на паузе, и мы ждем возобновления диалога?

Обмен финансовой информацией по-прежнему у нас продолжается более чем с 90 странами, что сравнимо с прошлым годом. Приостановлен обмен информацией только со Швейцарией и Каймановыми островами.

Отдельно затрону деофшоризационный пакет, не все нормы которого в текущих условиях можно реализовать. Например, прибыль КИК сейчас может не распределяться в виде дивидендов не потому, что менеджмент не хочет ее распределять, а потому, что физически не может принять решение или перечислить деньги в РФ. Получается, что бизнес должен платить налог на прибыль, которую потенциально даже не может направить на дивиденды. Планируются ли корректировки законодательства с этой точки зрения?

Справедливое замечание. Поэтому Министерство финансов предложило поправку, которая позволит отложить момент налогообложения прибыли КИК до того момента, пока не появится возможность к ее распределению. Закон, в который включена данная поправка, уже принят Госдумой и Советом Федерации.

То есть нераспределенная прибыль не будет учитываться в прибыли контролирующего лица здесь?

Мы не собираемся полностью вывести эту прибыль из-под налогообложения. Но понимаем, что сейчас нет технической возможности распределить ее, поэтому момент налогообложения будет отложен до той даты, когда такая возможность появится.